Вечерело. Сэм, которому опять выпало дежурить, клевал носом у догорающего костра. Клонило в сон, ныли усталые ноги – сегодняшний переход, их второй по счету переход по землям Эрегиона, выдался нелегким. В лагере было тихо – все уже спали, только пони Билл, девятый участник их похода, иногда шумно вздыхал и почесывался о ствол огромного падуба, вздымавшего к вечернему небу голые ветви с алыми ягодами, казавшимися сейчас почти черными. При мысли о Билле Сэм улыбнулся – пони был его любимцем. Именно благодаря заботам Сэма из изможденной животины, подбирающей объедки на задворках Наркиссова трактира, пони превратился в бойкую упитанную лошадку. Сэм никогда не забывал о своем питомце – вот и сегодня, несмотря на усталость, он не только накормил его свежим сеном и напоил чистой родниковой водой, но и почистил жесткую рыжую шерстку и тщательно расчесал гриву и кисточку на хвосте.
Солнце уже село, оставив только узкую полоску заката, на фоне которой четкими силуэтами выделялись три вершины – Баразинбар, Габилшатур, Зиракзигиль. Да уж, словечки у гномов - язык сломаешь, гремят, как молот по наковальне – Азанулбизар, Мория, Келед-зарам, Кибиль-нала. Гномы вообще народ интересный, хоть и непонятный. Сэм припомнил, как еще в Ривенделле Гимли рассказывал хоббитам о жизни и обычаях подгорного народа. Конечно, помянули и знаменитый поход к Роковой горе за золотом Смауга. Давно это было, но Гимли все помнил - как прощался с отцом, Глоином, как сидел на коленях у Торина, своего троюродного деда, а участники похода пировали и пели. Загрубевшие пальцы гномов неважно приспособлены к игре на музыкальных инструментах, поэтому пели хором, без аккомпанемента, но так, что заслушаешься. Гимли даже спел одну песню – Сэм был впечатлен, хотя ни слова не понял, запомнил только припев «Мория, Мория, джанджахарья Мория».
Интересно, сколько еще им идти до перевала и каково будет на самом перевале? Сэм никогда в горах не был, поэтому восхождение пугало его. Высоко, страшно… Попросить, что ли, чтоб его обвязали веревкой на всякий случай? Так небось засмеют за такое предложение. А еще там, в горах, полно снега. В Хоббитоне снега не бывает, и Сэм знал о нем только по рассказам, но заранее опасался и первый раз в жизни пожалел, что, как это в обычае у хоббитов, отправился в путь без обуви. Конечно, тяжелые шнурованные ботинки, какие носил Гимли, или изящные ботфорты его друга Леголаса хоббитам бы не подошли, а вот обычные сапоги, как у Арагорна или Боромира, пришлись бы кстати. Да уж где их теперь возьмешь…
А костер-то вот-вот потухнет! Опомнившись, Сэм поспешно подкинул хворосту и бросился раздувать затухающие угли. Вовремя я успел, похвалил он сам себя, а то пришлось бы будить господина Фродо – спички-то в его мешке. Солнце совсем село, на черном небе заблестел тонкий серп растущей луны и высыпали яркие звезды. Сэм не был любителем попусту глядеть на небо, поэтому из всех созвездий знал только Большую Медведицу.
- Иди-ка ты спать, - раздался вдруг голос у хоббита над головой. Это Арагорн, неразличимый на фоне темного неба в своем черном одеянии следопыта, неожиданно подошел к костру.
- Иди, я подежурю. Все равно не спится.
Обрадованный Сэм не заставил себя долго упрашивать. Он быстро залез в палатку, слегка потеснив Фродо (тот даже не проснулся, только повернулся на другой бок, отчего знаменитая мифриловая кольчуга негромко звякнула), положил под голову походный мешок и через несколько минут уже сладко спал.